Неточные совпадения
— Да как же в самом деле: три дни от тебя ни слуху ни духу! Конюх от Петуха
привел твоего жеребца. «Поехал, говорит, с каким-то барином». Ну, хоть бы
слово сказал: куды, зачем, на сколько времени? Помилуй, братец, как же можно этак поступать? А я бог знает чего не передумал в эти дни!
Это название она приобрела законным образом, ибо, точно, ничего не пожалела, чтобы сделаться любезною в последней степени, хотя, конечно, сквозь любезность прокрадывалась ух какая юркая прыть женского характера! и хотя подчас в каждом приятном
слове ее торчала ух какая булавка! а уж не
приведи бог, что кипело в сердце против той, которая бы пролезла как-нибудь и чем-нибудь в первые.
Свирепо рыча, гудя, стреляя, въезжали в гущу толпы грузовики,
привозя генералов и штатских людей, бережливо выгружали их перед лестницей, и каждый такой груз как будто понижал настроение толпы, шум становился тише, лица людей задумчивее или сердитей, усмешливее, угрюмей. Самгин ловил негромкие
слова...
Клим Самгин смотрел, слушал и чувствовал, что в нем нарастает негодование, как будто его нарочно
привели сюда, чтоб наполнить голову тяжелой и отравляющей мутью. Все вокруг было непримиримо чуждо, но, заталкивая в какой-то темный угол, насиловало, заставляя думать о горбатой девочке, о
словах Алины и вопросе слепой старухи...
Это изречение дальнозорко предусматривает возможность бытия людей, одетых исключительно ловко и парадно подобранными
словами, что
приводит их все-таки только к созданию своей системы фраз, не далее.
— Побочный сын какого-то знатного лица, черт его… Служил в таможенном ведомстве, лет пять тому назад получил огромное наследство. Меценат. За Тоськой ухаживает. Может быть, денег даст на газету. В театре познакомился с Тоськой, думал, она — из гулящих. Ногайцев тоже в таможне служил, давно знает его. Ногайцев и
привел его сюда, жулик. Кстати: ты ему, Ногайцеву, о газете — ни
слова!
У ней горело в груди желание успокоить его, воротить
слово «мучилась» или растолковать его иначе, нежели как он понял; но как растолковать — она не знала сама, только смутно чувствовала, что оба они под гнетом рокового недоумения, в фальшивом положении, что обоим тяжело от этого и что он только мог или она, с его помощию, могла
привести в ясность и в порядок и прошедшее и настоящее.
Викентьев сдержал
слово. На другой день он
привез к Татьяне Марковне свою мать и, впустив ее в двери, сам дал «стречка», как он говорил, не зная, что будет, и сидел, как на иголках, в канцелярии.
На двор
приводили лошадей, за которыми Викентьев ездил куда-то на завод.
Словом, дом кипел веселою деятельностью, которой не замечали только Райский и Вера.
— Мне никак нельзя было, губернатор не выпускал никуда; велели дела канцелярии
приводить в порядок… — говорил Викентьев так торопливо, что некоторые
слова даже не договаривал.
Порешив с этим пунктом, я непременно, и уже настоятельно, положил замолвить тут же несколько
слов в пользу Анны Андреевны и, если возможно, взяв Катерину Николаевну и Татьяну Павловну (как свидетельницу),
привезти их ко мне, то есть к князю, там помирить враждующих женщин, воскресить князя и… и… одним
словом, по крайней мере тут, в этой кучке, сегодня же, сделать всех счастливыми, так что оставались бы лишь один Версилов и мама.
Но если я и вымолвил это, то смотрел я с любовью. Говорили мы как два друга, в высшем и полном смысле
слова. Он
привел меня сюда, чтобы что-то мне выяснить, рассказать, оправдать; а между тем уже все было, раньше
слов, разъяснено и оправдано. Что бы я ни услышал от него теперь — результат уже был достигнут, и мы оба со счастием знали про это и так и смотрели друг на друга.
О, опять повторю: да простят мне, что я
привожу весь этот тогдашний хмельной бред до последней строчки. Конечно, это только эссенция тогдашних мыслей, но, мне кажется, я этими самыми
словами и говорил. Я должен был
привести их, потому что я сел писать, чтоб судить себя. А что же судить, как не это? Разве в жизни может быть что-нибудь серьезнее? Вино же не оправдывало. In vino veritas. [Истина в вине (лат.).]
Посьет и С. П. Шварц: они
привезли из Шанхая зелень, живых быков, кур, уток —
словом, свежую провизию и новости, но не свежие: от августа, а теперь ноябрь.
Японцы уехали с обещанием вечером
привезти ответ губернатора о месте. «Стало быть, о прежнем, то есть об отъезде, уже нет и речи», — сказали они, уезжая, и стали отирать себе рот, как будто стирая прежние
слова. А мы начали толковать о предстоящих переменах в нашем плане. Я еще, до отъезда их, не утерпел и вышел на палубу. Капитан распоряжался привязкой парусов. «Напрасно, — сказал я, — велите опять отвязывать, не пойдем».
Он не спал всю ночь и, как это случается со многими и многими, читающими Евангелие, в первый раз, читая, понимал во всем их значении
слова, много раз читанные и незамеченные. Как губка воду, он впитывал в себя то нужное, важное и радостное, что открывалось ему в этой книге. И всё, что он читал, казалось ему знакомо, казалось, подтверждало,
приводило в сознание то, что он знал уже давно, прежде, но не сознавал вполне и не верил. Теперь же он сознавал и верил.
— Меня?!. Ха-ха!..
Привела меня сюда… ну, одним
словом, я прилетел сюда на крыльях любви, а выражаясь прозой, приехал с Иваном Яковличем. Да-с. Папахен здесь и сразу курсы поправил. Третью ночь играет и на второй десяток тысяч перевалило.
Начался Великий пост, а Маркел не хочет поститься, бранится и над этим смеется: «Все это бредни, говорит, и нет никакого и Бога», — так что в ужас
привел и мать и прислугу, да и меня малого, ибо хотя был я и девяти лет всего, но, услышав
слова сии, испугался очень и я.
Мечта же о том, что он
приведет пропавшую Жучку, явилась у Смурова на основании раз брошенных мельком
слов Красоткиным, что «ослы они все, коли не могут отыскать собаку, если только она жива».
Он
привел массу
слов, изречений, жестов, всё подтвержденных свидетелями, — и картина страшно повлияла на убеждение слушателей.
Не ради моего клиента
привожу теперь эти святые
слова, я для всех отцов вспоминаю их.
Тропа опять перешла на реку и вскоре
привела нас к тому месту, где Иодзыхе разбивается на три реки: Синанцу, Кулему (этимология этого
слова мне неизвестна) и Ханьдахезу [Ханьда — лось (маньчжурское
слово), хе-цзы — речка (китайское).].
За «щеками» долина опять расширяется. Эта местность называется Илимо — по имени реки, впадающей в Такему с правой стороны. Длина ее — 35 км, и в истоках она состоит из трех горных ручьев. Наиболее интересный — левый ее приток Чаку с перевалом на Такунчи (приток Такемы). По
словам туземцев, в верховьях Чаку есть высокая скалистая сопка, которую китайцы называют Ян-Лаза (то есть «Трубчатая скала»). Средний безымянный ключик
приведет путника на Билимбе, а правый — на Сяо-Кему.
Закусив немного и напившись чаю, мы прошли опять вверх по реке Тахобе, которая должна была
привести нас к Сихотэ-Алиню. От места нашего бивака до главного хребта был еще один переход. По
словам солона, перевал этот невысок.
В результате выходит так, что в ненастье идешь, а в солнечный день сидишь в палатке,
приводишь в порядок съемки, доканчиваешь дневник, делаешь вычисления — одним
словом, исполняешь ту работу, которую не успел сделать раньше.
А через два дня после того, как она уехала, приходил статский, только уже другой статский, и
приводил с собою полицию, и много ругал Марью Алексевну; но Марья Алексевна сама ни в одном
слове не уступала ему и все твердила: «я никаких ваших делов не знаю.
Он вознегодовал на какого-то модерантиста, чуть ли не на меня даже, хоть меня тут и не было, и зная, что предмету его гнева уж немало лет, он воскликнул: «да что вы о нем говорите? я
приведу вам
слова, сказанные мне на днях одним порядочным человеком, очень умной женщиной: только до 25 лет человек может сохранять честный образ мыслей».
«А когда ж это Бозио успела выучиться по — русски? И как чисто она произносит. Но какие же смешные
слова, и откуда она выкопала такие пошлые стишки? да, она, должно быть, училась по той же грамматике, по которой я: там они приведены в пример для расстановки знаков препинания; как это глупо,
приводить в грамматике такие стихи, и хоть бы стихи-то были не так пошлы; но нечего думать о стихах, надобно слушать, как она поет: —
Он обрадовался мне чрезвычайно, обнял меня своими исхудалыми руками, долго поглядел мне в глаза каким-то не то испытующим, не то умоляющим взором и, взяв с меня
слово, что я исполню его последнюю просьбу, велел своему старому камердинеру
привести Асю.
Кетчер махал мне рукой. Я взошел в калитку, мальчик, который успел вырасти, провожал меня, знакомо улыбаясь. И вот я в передней, в которую некогда входил зевая, а теперь готов был пасть на колена и целовать каждую доску пола. Аркадий
привел меня в гостиную и вышел. Я, утомленный, бросился на диван, сердце билось так сильно, что мне было больно, и, сверх того, мне было страшно. Я растягиваю рассказ, чтоб дольше остаться с этими воспоминаниями, хотя и вижу, что
слово их плохо берет.
Часто, выбившись из сил, приходил он отдыхать к нам; лежа на полу с двухлетним ребенком, он играл с ним целые часы. Пока мы были втроем, дело шло как нельзя лучше, но при звуке колокольчика судорожная гримаса пробегала по лицу его, и он беспокойно оглядывался и искал шляпу; потом оставался, по славянской слабости. Тут одно
слово, замечание, сказанное не по нем,
приводило к самым оригинальным сценам и спорам…
Меня увезли к обер-полицмейстеру, не знаю зачем — никто не говорил со мною ни
слова, потом опять
привезли в частный дом, где мне была приготовлена комната под самой каланчой.
И этот «ярый боец» не выдержал, надломился; в его последнем труде я вижу ту же мощную диалектику, тот же размах, но она
приводит уже его к прежде задуманным результатам; она уже не свободна в последнем
слове.
— А какую мне икру зернистую сегодня из Москвы
привезли! — хвастался содержатель буфета, — балык! сёмга!
словом сказать, отдай все, да и мало!
Словом сказать, на все подобные вопросы Федос возражал загадочно, что
приводило матушку в немалое смущение. Иногда ей представлялось: да не бунтовщик ли он? Хотя в то время не только о нигилистах, но и о чиновниках ведомства государственных имуществ (впоследствии их называли помещики «эмиссарами Пугачева») не было слышно.
Стабровский очень был обрадован, когда «слявяночка» явилась обратно, счастливая своим молодым самопожертвованием. Даже Дидя, и та была рада, что Устенька опять будет с ней. Одним
словом, все устроилось как нельзя лучше, и «славяночка» еще никогда не чувствовала себя такою счастливой. Да, она уже была нужна, и эта мысль
приводила ее в восторг. Затем она так любила всю семью Стабровских, мисс Дудль, всех. В этом именно доме она нашла то, чего ей не могла дать даже отцовская любовь.
— Представьте себе, Устенька, — продолжал старик. — Ведь Галактион получил везде подряды на доставку дешевого сибирского хлеба. Другими
словами, он получит сам около четырехсот процентов на затраченный капитал. И еще благодетелем будет считать себя. О, если бы не мая болезнь, — сейчас же полетел бы в Сибирь и
привез бы хлеб на плотах!
Епиходов. Несомненно, может, вы и правы. (Вздыхает.) Но, конечно, если взглянуть с точки зрения, то вы, позволю себе так выразиться, извините за откровенность, совершенно
привели меня в состояние духа. Я знаю свою фортуну, каждый день со мной случается какое-нибудь несчастье, и к этому я давно уже привык, так что с улыбкой гляжу на свою судьбу. Вы дали мне
слово, и хотя я…
Приезжал дядя Яков с гитарой,
привозил с собою кривого и лысого часовых дел мастера, в длинном черном сюртуке, тихонького, похожего на монаха. Он всегда садился в угол, наклонял голову набок и улыбался, странно поддерживая ее пальцем, воткнутым в бритый раздвоенный подбородок. Был он темненький, его единый глаз смотрел на всех как-то особенно пристально; говорил этот человек мало и часто повторял одни и те же
слова...
Лишь рационалистическое рассечение целостного человеческого существа может
привести к утверждению самодовлеющей теоретической ценности знания, но для познающего, как для существа живого и целостного, не рационализированного, ясно, что познание имеет прежде всего практическую (не в утилитарном, конечно, смысле
слова) ценность, что познание есть функция жизни, что возможность брачного познания основана на тождестве субъекта и объекта, на раскрытии того же разума и той же бесконечной жизни в бытии, что и в познающем.
Мне рассказывали, что когда одна женщина во Владимировке не захотела идти в сожительницы и заявила, что она пришла сюда на каторгу, чтобы работать, а не для чего-нибудь другого, то ее
слова будто бы
привели всех в недоумение.
Застав свидание и слыша странные
слова дочери, Лизавета Прокофьевна была ужасно испугана, по многим причинам; но
приведя теперь с собой князя, струсила, что начала дело: «Почему ж Аглая не могла бы встретиться и разговориться с князем в парке, даже, наконец, если б это было и наперед условленное у них свидание?»
В течение двух недель Федор Иваныч
привел домик Глафиры Петровны в порядок, расчистил двор, сад; из Лавриков
привезли ему удобную мебель, из города вино, книги, журналы; на конюшне появились лошади;
словом, Федор Иваныч обзавелся всем нужным и начал жить — не то помещиком, не то отшельником.
В следующий раз Мыльников
привез жене бутылку мадеры и коробку сардин, чем окончательно ее сконфузил. Впрочем, мадеру он выпил сам, а сардинки велел сварить. Одним
словом, зачудил мужик… В заключение Мыльников обошел кругом свою проваленную избенку, даже постучал кулаком в стены и проговорил...
Обыкновенно, там, в Расее-то, и слыхом не слыхали, что такое есть каторга, а только словом-то пугали: «Вот
приведут в Сибирь на каторгу, так там узнаете…» И у меня сердце екнуло, когда завиделся завод, а все-таки я потихоньку отвечаю Марфе Тимофеевне: «Погляди, глупая, вон церковь-то…
— Ты меня тут подожди, — уговаривался Мыльников. — Я и Феню к тебе
приведу… Мне только одно
слово ей сказать. Как из ружья выстрелю…
Несколько раз раздавалось проклятое
слово «жилетка», которое
приводило Петра Васильича в отчаяние: в нем вылилась тяжелая мужицкая ирония, пригвоздившая его именно этим ничего не значащим
словом к позорному столбу.
Мыльников
приводил свою Оксю два раза, и она оба раза бежала. Одним
словом, с бабой дело не клеилось, хотя Петр Васильич и обещал раздобыть таковую во что бы то ни стало.
Таисья без
слова пошла за Основой, который не подал и вида, что узнал Нюрочку еще на плоту. Он
привел их к одному из огней у опушки леса, где на живую руку был сделан балаган из березовых веток, еловой коры и хвои. Около огня сидели две девушки-подростки, дочери Основы, обе крупные, обе кровь с молоком.
…Вчерашняя почта
привезла Марье Петровне письма, где говорят, что дело ее идет хорошо, но еще нет окончательного
слова от Медведя, который, вероятно, при свадьбе сделает милость нашим сиротам.